Ночью на 11 ноября 1918 года в лесу Компьень, у Ретонда, в железнодорожном вагоне маршал Фердинанд Фош, его начальник штаба Максим Вейган и британский адмирал Росслин Вемисс приняли немецкую делегацию во главе с Маттиасом Эрцбергером. В 5:12 утра поставили подписи. Телеграмма, отправленная в сухих формулировках, гласила: «Военные действия прекратятся на всём фронте с 11 часов по парижскому времени». Война длилась уже четыре года. Казалось, что всё должно закончится прямо сейчас.
Но так случилось не везде. Одни части, услышав, что конец близко, притихли и присели в грязи. Другие, наоборот, рванули вперёд: успеть взять деревню, выровнять линию карты, войти в историю ещё однной штыковой атакой. Главнокомандующий американского экспедиционного корпуса Джон Першинг не скрывал убеждения, записанного позже в мемуарах: «Я не мог согласиться остановиться, пока противник остаётся на земле Бельгии и Франции». А генералы на передовой — Чарльз Саммерол у Мааса, Уильям Райт у Стене — подгоняли людей: «Ещё немного, ещё один рубеж». Исследователь Джозеф Персико подсчитал, что в последний день погибло и было ранено около десяти тысяч человек.
В 9:30 пал британец Джордж Эдвин Эллисон под городом, где его армия впервые вступила в бой в 1914-м, словно замкнул кольцо. В 10:58 там же, у Виль-сюр-Эн, за минуту до мира, канадец Джордж Лоуренс Прайс выглянул из укрытия и получил пулю. В 10:45 на берегу Мааса, у Вринь-Мёз, французский посыльный Огюстен Требюшон бежал с запиской для своих из 415-го полка: «Сбор в 11:30». Он не добежал. А в 10:59 американец Генри Гюнтер из 313-го полка, по воспоминаниям сослуживцев, будто бы хотел вернуть честь после выговора: он поднялся и пошёл на немецкий пулемёт, несмотря на их жесты «назад». Его остановила единственная очередь.
В 11:00 стало тихо.
Эта тишина была не как торжество, а как опустевший зал после надоевшего спектакля: пахнет порохом, люди оглядываются и не знают, куда девать себя. Свидетели вспоминали, что птицы будто запели громче. Кто-то просил у товарища закурить, кто-то плакал беззвучно. Где-то там, в штабном вагоне, уже думали о мирных соглашениях, а тут — о письмах домой и об ошеломляющем облегчении, которое похоже на пустоту.
С синей перспективы в этой истории важно то, как именно всё остановилось. Перемирие вступало в силу в 11:00 — не раньше и не позже. Приказ определял границу, и армия, разделённая окопами, подчинилась ему. В 11:00 фронт протянулся от моря до Швейцарии — и на всём его протяжении оружие умолкло одновременно.
