Эволюция мышления неразрывно связана с эволюцией представлений о духовном, религиозных идей, практик и организаций. Данная статья является попыткой краткого рассмотрения этого предмета с использованием терминологии интегральной динамики.
Бежевая парадигма сугубо материалистична. Здесь вся энергия уходит на выживание, на всё остальное просто не хватает сил.
Фиолетовая парадигма высвобождает часть жизненной энергии за счет того, что сообщество, в котором живет человек, облегчает выживание. Эта энергия идет на попытки понять устройство мира, на фантазии и творчество. Впервые появляется представление о мироустройстве. Верования фиолетовых сообществ в разных концах земного шара, как показал Дж. Фрэзер, удивительным образом похожи (религиоведы используют термин «анимизм»). Миром управляют явные и скрытые силы (духи животных и растений, гор, рек и небесных светил, а также духи предков), эти духи бывают добрыми или злыми, благосклонными или предпочитающими пакостить, и нам нужно завоевать и поддерживать их расположение. Это мир магии и суеверий, «безымянных древних богов», примет и заклинаний, табу и мистических объектов (кровь, семя, огонь домашнего очага, земля предков, личное имя и т.п.). Фиолетовый мир очень яркий и живой, здесь дышит каждый камень и говорит каждое дерево, здесь слышны голоса предков и нерожденных потомков, и здесь же живут ведьмы, вампиры и демоны.
Если бежевый не отделяет себя от мира, то фиолетовый уже частично отделяется от него. Однако некоторая часть «Я» застревает в физическом мире, а части физического мира наделяются свойствами «Я». Поэтому фиолетовый мир такой живой, камни имеют душу, деревья мыслят и переживают. Именно здесь коренится магия: раз мир живой и мыслящий, то, изменяя мысли, мы изменяем мир.
Фиолетовая парадигма мышления находит для себя в современном мире немало новых объектов поклонения: тайные ордена и инопланетяне, экстрасенсы и эзотерики, «золотой век» первобытных людей и всевозможные конспирологические теории. Сталкиваясь же с синей этической религией, фиолетовый ее «приватизирует»: обращает внимание только на магические ритуальные действия, отбрасывая этику и мораль («поставил свечку, и всё в порядке»).
Красная парадигма, проявляющая в человеке ощущение самости и индивидуальности, точно так же поступает и с небожителями. На смену «древним безымянным богам» появляются персонализированные «боги силы», примерно одинаковые в египетском, вавилонском, греко-римском, славяно-германском пантеоне. Они совсем как люди (точнее, как люди с доминирующей красной парадигмой): ссорятся и интригуют, ревнуют и мстят, выбирают любимцев на основании личных предпочтений, борются за власть и влияние. Вторжение идей красного уровня в фиолетовый мир остается в коллективной памяти как «битва богов». По сравнению с фиолетовым, красный уже выделился из природы, поэтому он не может обращаться к ней напрямую и нуждается в посредниках.
Наверху, как и внизу (в красном племени), царит строгая иерархия, определяемая силой. Пантеон красной парадигмы не просто обширен — он чрезвычайно гибок. Боги соседних народов ассоциируются со своими собственными и порой мигрируют на большие расстояния, а боги завоеванных территорий присоединяются к пантеону, легко находя себе место среди ранее взобравшихся на Олимп. Красный в этом плане весьма толерантен и терпим, он признает право каждого на своих богов, но требует уважения верховных, власть которых скрепляет иерархию.
Сильная красная личность способна подняться над миром мелких людишек и приблизиться к богам — такая личность заслуживает называться героем и остаться в эпосе, а может, даже победить смерть и присоединиться к сонму небожителей. Герой отмечен богами харизмой, это их любимчик. Понятно, что если ты любимчик Афины, то уже не можешь быть любимчиком Аполлона, от него следует ждать проблем.
Но это еще не всё. В наиболее развитых красных системах над всеми, над богами и над людьми, есть рок — слепая, жестокая и безжалостная сила, с которой нельзя договориться, которой безразличны поступки, люди и боги находятся в его власти.
Красный включает в себя фиолетовый: наиболее важные духи персонализируются, и часто это духи племени-победителя, они провозглашаются верховными и оправдывают дальнейшее закрепощение и выстраивание иерархий.
Синяя парадигма впервые вводит этику — понятия добра и зла, праведности и греха, раскаяния и воздаяния. Есть один широкий и прямой Путь правды и света, а по обе стороны от него лежит царство тьмы, неправды и греха. Свыше определяется Цель, а движение к ней порождает Путь и дает Смысл жизни. Богу не всё равно, праведен ты или грешен: он любит всех, но праведники угодны Ему, а грешники вызывают Его гнев. Соблюдение кодекса поведения означает заслуженную награду, а нарушение — стыд, чувство вины и наказание.
Религия синей парадигмы — это этический монотеизм, как христианство или ислам, или же комплекс универсальных этических правил, как буддизм или конфуцианство (иногда внешне выглядящий как идеология, а не религия, типа «морального кодекса строителя коммунизма»). Наряду с основополагающими принципами этики и мирового порядка здесь важно отметить принцип универсальности: этический призыв обращен не к родоплеменным структурам, территориям или профессиональным кастам, а ко всем людям мира (особенно ярко это видно на примерах христианства, ислама, буддизма, коммунизма). Иногда синий этический монотеизм маскируется под этический дуализм (пример — зороастризм), но основные принципы остаются те же, а остатки дуализма можно найти в отдельных монотеистических учениях.
Наряду с универсальностью, синий жестко навязывает принадлежность и разделение: спасутся только последователи истинной веры, всех остальных ожидают большие неприятности. Проповедуя универсализм, на деле синий исходит из позиций этноцентризма, кастоцентризма и прочих форм ограниченности.
Кстати, синий прекрасно умеет абсорбировать предыдущие воззрения: языческие праздники и магические ритуалы приобретают церковные значения, а новые святые (нередко это просто сменившие облик красные боги прошлой эпохи) покровительствуют тем же территориям, о которых ранее заботились «духи места» или «баалы» (семитское слово, обозначающее хозяина).
Оранжевая парадигма порождает множество интересных явлений в рассматриваемой сфере. Современный человек с доминирующей оранжевой парадигмой, столкнувшись с синим ортодоксальным фундаментализмом, имеет, по сути, три выбора. Первый — оставить всё как есть, отгородить религиозную сферу от доминирующего оранжевого рационализма, оставив ее в синей парадигме, то есть замкнуться по принципу «верую, ибо абсурдно». Второй возможный выбор — атеизм, то есть отказ от веры в такого бога, который ничего не может сказать современному человеку, не может ответить на его вопросы и искания. Третий выбор — агностицизм, то есть отказ от артикуляции духовно-религиозных вопросов.
С точки зрения эволюции мышления, оранжевый атеизм — это специфическая фаза в развитии религии. Такой атеизм основан на гуманистической вере в человека и возможности познания им мира, и его не нужно не путать с красным атеизмом, представляющим собой просто безверие. (Оранжевый атеизм, кстати, часто принимает обличье идеологий, внешне отвергающих религиозную традицию, а на самом деле надстроенных над нею, — классический либерализм тому примером.) Итак, человек отходит от религии, и в этом отвержении догм порой больше духовности, потому что больше глубины. Это вызов для религии, побуждающий ее к развитию.
Религия, в свою очередь, также имеет две альтернативы. Первая — махнуть рукой на оранжевых рационалистов, признав их безбожниками и позволив им утонуть в своем атеизме/агностицизме, и посвятить все силы заботе о синих правоверных. Вторая альтернатива — модернизация. Модернизация религии означает, что она возвращается к нуждам и вопросам современных людей, признавая, что мир изменился, и дает скрепляющую моральную основу для динамичного оранжевого общества.
Исторически первый и наиболее глубокий пример модернизации — протестантизм. Взаимное влияние протестантской этики, капиталистического развития и научно-технической революции хорошо изучено. Заметим только, что, кроме поощрения интенсивного и длительного труда, трудовая этика протестантизма стимулирует также сбережения (что стало весомым фактором становления инвестиционных механизмов), а чрезвычайно высокий уровень взаимного доверия в протестантских общинах явился важным условием развития взаимного кредита. Но, кроме всего этого, протестантизм поощряет чтение, а без этого невозможно развитие и накопление человеческого капитала. Поэтому, по меткому выражению шотландского историка Н. Фергюсона, этика труда (work ethics) явилась также этикой слова (word ethics).
Однако и другие религиозные традиции также постепенно движутся по пути модернизации. Модернизацию католицизма связывают с именем Пьера Тейяр де Шардена и Вторым Ватиканским собором, иудаизма — с именем рава Авраама-Ицхака Кука и движением «вязаные кипы» (15% населения Израиля). Попытка модернизации ислама предпринята движением Фетуллы Гюлена, и не случайно в ее основе — школы и университеты.
Подчеркнем: модернизация никоим образом не означает отхода от религиозных догм и основ веры, но переосмысливает их с позиции современности, дает новое прочтение. Оранжевые религиозные модернисты признают объективную реальность результатом Божественного плана и управления, а религиозная традиция предстает глубоко неслучайным объективным фактом.
Зеленая парадигма — что она несет нам в духовно-религиозном плане? С одной стороны, зеленый категорически восстает против традиционных иерархических религиозных структур и считает, что духовность — это внутренний опыт. С другой стороны, великие духовные традиции могут предложить своим последователям зеленые прорывы. Отметим лишь несколько подходов. Во-первых, экуменизм: мироцентрическое самоощущение человека с зеленой парадигмой требует универсализма, который превышает возможности его церкви. Во-вторых, синкретизм: поскольку нет общепринятых истин и авторитетов, можно собирать новые религии из осколков предыдущих, смешивая синее с красным и обильно разбавляя фиолетовым (классический пример — «нью-эйдж»). В-третьих, конструктивизм: человек находит для себя что-то в буддизме, что-то в христианстве, что-то в иудаизме и т.п., из этих всех разнородных компонентов он создает свою собственную систему представлений, а те, кто разделяют ее хотя бы частично, становятся «братьями и сестрами».
Зеленый вполне может быть верным древней религиозной традиции, воспринимая свою веру как акт личного выбора (и тем отличается от оранжевого, полагающего, что выбор зафиксирован объективной реальностью).
Еще одним зеленым подходом является глубинная нерелигиозная этика (обсуждаемая, например, в работах Далай-ламы). Зеленый не нуждается в правилах, пришедших снаружи, они у него внутри, поэтому он отвергает представление, что этика может прийти только с Небес, и находит основания в своем собственном сердце. Правда, зеленый при этом оставляет за скобками тот факт, что нынешняя этика есть результат длительной эволюции, прошедшей, в том числе, и синюю религиозную стадию.
Не исключено, усиление зеленой парадигмы приведет к появлению новой мощной мировой религии синкретического и мироцентрического толка.
Мы видим, что каждый уровень не отменяет, а включает предыдущий: важнейшие фиолетовые духи и мистерии встраиваются в красный политеизм; потом их абсорбирует синий монотеизм, превращая соответственно в святых и церковные ритуалы; оранжевый придает этому всему новые смыслы, а зеленый конструирует невиданные комбинации.
Важно заметить, что каждая из великих мировых духовных традиций предлагает своим правоверным как ортодоксальный синий базис, так и оранжевую модернизацию, а также зеленые духовные прорывы. В одной традиции вполне сосуществуют бежевые нищие, фиолетовые прислужники, красные воинствующие ортодоксы, синие законники, оранжевые модернизаторы, зеленые экуменисты, желтые пророки и бирюзовые святые…
Так или иначе, двигаясь от эгоцентризма к этноцентризму и далее к мироцентризму, мы постепенно приближаемся к личному и непосредственному контакту с Абсолютом, ожидающему нас в конце этого пути. Но это уже совершенно другая история.
Автор: Валерий Пекар — украинский предприниматель и общественный деятель, преподаватель Киево-Могилянской и Львовской бизнес-школ.
